|
Новые переводы стихотворений Лавкрафта
|
|
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 21:53 | Сообщение # 1 |
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| A Cycle of Verse
Howard Phillips Lovecraft
Стихотворный цикл
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2011 г.
Oceanus
Sometimes I stand upon the shore
Where ocean vaults their effluence pour,
And troubled waters sigh and shriek
Of secrets that they dare not speak.
From nameless valleys far below,
And hills and plains no man may know,
The mystic swells and sullen surges
Hint like accursed thaumaturges
A thousand horrors, big with awe,
That long-forgotten ages saw.
O salt, salt winds, that bleakly sweep
Across the barren heaving deep:
O wild, wan waves, that call to mind
The chaos Earth hath left behind:
Of you I ask one thing alone -
Leave, leave your ancient lore unknown!
Океан
Порой я выхожу на брег,
Где океан вершит набег,
И воды в буйстве голосят
О тайнах, что самих страшат.
С долин неназванных на дне,
С холмов безвестных в глубине
Валы угрюмые полны
Намеков, будто колдуны,
На страх да ужас без числа,
Эпоха чья давно прошла.
О ветр соленый, что несет
Волненье чрез пустыню вод:
О волны бурные, чей вид
Подобьем Хаосу дивит:
Прошу вас только об одном -
Молчать о знании своем!
Clouds
Of late I climb'd a lonely height
And watch'd the moon-streak'd clouds in flight,
Whose forms fantastic reel'd and whirl'd
Like genii of a spectral world.
Thin cirri veil'd the silv'ry dome
And waver'd like the ocean foam,
While shapes of darker, heavier kind
Scudded before a daemon wind.
Methought the churning vapours took
Now and anon a fearsome look,
As if admist the fog and blur
March'd figures known and sinister.
From west to east the things advanc'd -
A mocking train that leap'd and danc'd
Like Bacchanals with joined hands
In endless file thro' airy lands.
Aërial mutt'rings, dimly heard,
The comfort of my spirit stirr'd
With hideous thoughts, that bade me screen
My sight from the portentous scene.
"Yon fleeing mists," the murmurs said,
"Are ghost of hopes, deny'd and dead."
Облака
Недавно я с холмов высот
Взирал на облаков полет,
Клубились что в лучах луны
Как духи призрачной страны.
Дрожали полосы паров,
Так схожи с пеной у брегов,
Темней и гуще ж туч ряды
Скользили ветра впереди.
Казалось мне, порой в клубах
Рождался образ, несший страх,
Как будто средь размытой мглы
Шагали формы, сутью злы.
К востоку с запада ступал
Кортеж глумливый и плясал,
Как в Вакха честь, к плечу плечом
Во всем пространстве неземном.
Эфира шепот, слышный чуть,
Привнес в покой мой мысли жуть,
И стал тогда невыносим
Сей вид знамением дурным.
"Все облака, - шептал мне глас, -
Лишь тень надежд, чей свет погас."
Mother Earth
One night I wander'd down the bank
Of a deep valley, hush'd and dank,
Whose stagnant air possess'd a taint
And chill that made me sick and faint.
The frequent trees on ev'ry hand
Loom'd like a ghastly goblin band,
And branches 'gainst the narrowing sky
Took shapes I fear'd - I knew not why.
Deeper I plung'd, and seem'd to grope
For some lost thing as joy or hope,
Yet found, for all my searchings there,
Naught save the phantoms of despair.
The walls contracted as I went
Still farther in my mad descent,
Till soon, of moon and stars bereft,
I crouch'd within a rocky cleft
So deep and ancient that the stone
Breath'd things primordial and unknown.
My hands, exploring, strove to trace
The features of the valley's face,
When midst the gloom they seem'd to find
An outline frightful to my mind.
Not any shape my straining eyes,
Could they have seen, might recognise;
For what I touch'd bespoke a day
Too old for man's fugacious sway.
The clinging lichens moist and hoary
Forbade me read the antique story;
But hidden water, trickling low,
Whisper'd the tales I should not know.
"Mortal, ephemeral and bold,
In mercy keep what I have told,
Yet think sometimes of what hath been,
And sights these crumbling rocks have seen;
Of sentience old ere thy weak brood
Appear'd in lesser magnitude,
And living things that yet survive,
Tho' not to human ken alive.
I AM THE VOICE OF MOTHER EARTH,
FROM WHENCE ALL HORRORS HAVE THEIR BIRTH."
Мать-Земля
Спускался я ночной порой
В долине, тихой и сырой,
Где затхлый воздух был столь гнил,
Что тошноту я ощутил.
Деревья с каждой стороны
Вздымались гоблинам сродни,
И в узком небе ветви их
Страшили из-за форм чудных.
Я словно там желал найти
Утрату - радости, мечты,
Но встретил в поиске своем
Лишь безысходности фантом.
Смыкался в стенах хладный дол,
Пока я вниз безумно шел,
И скоро в беспросветной мгле
Сдавил меня разлом в скале,
Кой был столь древен и глубок,
Что дух первичности сберег.
Стремясь на ощупь отыскать
Знакомый дола лик опять,
Я в темноте нашарил вдруг
Рельеф, кой вверг меня в испуг.
Могли б узреть его глаза,
Признать что было бы нельзя -
Я трогал нечто из эпох
Старей людьми отжитых крох.
Лишайник мокрый в том расколе
Прочесть рассказ мне не позволил,
Но нашептал ручей в стене,
Что знать не должно было мне.
"О смертный, срок чей зрим едва,
Запомни же мои слова,
О прошлом думай иногда,
О видах этих мест тогда,
О жизни, прежде чем твой род
Предстал в ничтожности забот,
И тварях, выживших с тех пор,
Хоть их людской не видит взор.
Я ГОЛОС МАТЕРИ-ЗЕМЛИ,
ИЗ НЕДР ЧЬИХ УЖАСЫ ВЗОШЛИ."
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 21:54 | Сообщение # 2 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| Astrophobos
Howard Phillips Lovecraft
In the midnight heavens burning
Thro' the ethereal deeps afar,
Once I watch'd with restless yearning
An alluring, aureate star;
Ev'ry eve aloft returning,
Gleaming nigh the Arctic car.
Mystic waves of beauty blended
With the gorgeous golden rays;
Phantasies of bliss descended
In a myrrh'd Elysian haze;
In the lyre-born chords extended
Harmonies of Lydian lays.
There (thought I) lie scenes of pleasure,
Where the free and blessed dwell,
And each moment bears a treasure
Freighted with the lotus-spell,
And there floats a liquid measure
From the lute of Israfel.
And (I told myself) were shining
Worlds of happiness unknown,
Peace and Innocence entwining
By the Crowned Virtue's throne;
Men of light, their thoughts refining
Purer, fairer, than my own.
Thus I mus'd when o'er the vision
Crept a red delirious change;
Hope dissolving to derision,
Beauty to distortion strange;
Hymnic chords in weird collision,
Spectral sights in endless range.
Crimson burn'd the star of madness
As behind the beams I peer'd;
All was woe that seem'd but gladness
Ere my gaze with truth was sear'd;
Cacodaemons, mir'd with madness,
Thro' the fever'd flick'ring leer'd.
Now I know the fiendish fable
That the golden glitter bore;
Now I shun the spangled sable
That I watch'd and lov'd before;
But the horror, set and stable,
Haunts my soul forevermore.
Астрофобия
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2011 г.
В полночь во небес горенье
Сквозь эфирных бездн чреду
Зрел однажды я в томленье
В даль манящую звезду,
В выси ночи порожденье
Подле Арктоса в свету.
Волны красоты смешались
С током золотых лучей;
Счастья образы спускались
В дымке мирры до очей,
Да аккорды лир сливались
В песни, лад лидийский чей.
Там (я думал) мир отрады,
Где живут без зла и мук,
Каждый миг вскрывает клады
В чарах лотоса округ,
И там льется для услады
Лютни Израфеля звук.
И (сказал себе) сверкают
Царства там безвестных благ,
Мир, Невинность увивают
Добродетели очаг;
Света люд, чьи воспаряют
Думы – не взнестись мне так.
Я мечтал, но вдруг в картину
Вкрался чуждый красный бред,
Чаянье разбив в руину,
Красоту в обман сует,
Гимнов ноты в мешанину,
Виды в бесконечный след.
Ал был цвет звезды безумной,
Лишь в лучи я вперил взор;
Радость горестью подлунной
Стала, как раскрылся вздор;
Бесы в пелене безумной
Чрез мерцанье слали мор.
Знаю смысл теперь я знака,
Золотистый блеск что нес;
Избегаю в звездах мрака,
Бывшего предметом грез;
Страх устойчивый, однако,
В душу мне навечно врос.
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 21:58 | Сообщение # 3 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| Poemata Minora, Volume II
Howard Phillips Lovecraft
Маленькие стихотворения, том II
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2005-10 гг.
To The Gods, Heroes, & Ideals Of The ANCIENTS
This Volume is Affectionately DEDICATED By A GREAT ADMIRER.
I submit to the publik these idle lines, hoping they will please.
They form a sort of series, with my Odyssey, Iliad, Aeneid, and the like.
Богам, Героям и Идеалам ДРЕВНИХ
Данный Том ПОСВЯЩАЕТСЯ с Любовью ВЕЛИКИМ ПОКЛОННИКОМ.
Представляю публике сии праздные строки с надеждой, что они ей понравятся.
Вместе с моими "Одиссеей", "Илиадой", "Энеидой" и прочими они образуют что-то вроде цикла.
Ode to Selene or Diana
Immortal Moon, in maiden splendour shine.
Dispense thy beams, divine Latona's child.
Thy silver rays all grosser things define,
And hide harsh truth in sweet illusion mild.
In thy soft light, the city of unrest
That stands so squalid in thy brother's glare
Throws off its habit, and in silence blest
Becomes a vision, sparkling bright and fair.
The modern world, with all its care & pain,
The smoky streets, the hideous clanging mills,
Face 'neath thy beams, Selene, and again
We dream as shepherds on Chaldœa's hills.
Take heed, Diana, of my humble plea.
Convey me where my happiness may last -
Draw me against the tide of time's rough sea,
And let my spirit rest amid the past.
Ода Селене, или Диане
Луна, сияй же в девственном величье.
Лучись, дитя Латоны неземной.
В свету твоем вещей крупней обличье,
Суровость правды скрыта мягкой мгой.
Когда сверкаешь, город суетливый,
Что в блеске брата твоего убог,
Свой нрав меняет, и в тиши счастливой
Блистает как виденье, чист и строг.
Мир новый, боль где скрыла благодать,
Где шум заводов, да в дыму аллеи,
Глядит в тебя, Селена, и опять
Мечтаем мы, как пастухи в Халдее.
Диана, внемли моему прошенью.
Туда неси, моё где счастье есть -
Наперекор волн времени теченью,
Покой души в былом дай мне обресть.
To the Old Pagan Religion
Olympian Gods! How can I let ye go
And pin my faith to this new Christian creed?
Can I resign the deities I know
For him who on a cross for man did bleed?
How in my weakness can my hopes depend
On one lone God, though mighty be his pow'r?
Why can Jove's host no more assistance lend,
To soothe my pains, and cheer my troubled hour?
Are there no Dryads on these wooded mounts
O'er which I oft in desolation roam?
Are there no Naiads in these crystal founts?
Nor Nereids upon the ocean foam?
Fast spreads the new; the older faith declines.
The name of Christ resounds upon the air.
But my wrack'd soul in solitude repines
And gives the Gods their last-receivèd pray'r.
Древней языческой религии
Олимпа Боги! Вас могу ль утратить
И пригвоздиться к вере во Христа?
Могу ль предать своих богов я ради
Терпевшего мучения креста?
И как же в слабости мне уповать
На Бога одного, пусть он велик?
Ужель мне не поможет Зевса рать
В страданиях моих и в грусти миг?
Неужто нет дриад в холмах лесистых,
Где часто я брожу совсем один?
И нет наяд в источниках сих чистых?
И нереид среди морских глубин?
Но никнет вера древности пред новой.
Христово имя воздух сотрясает.
Моя ж душа, чьей рухнула основа,
Богов в мольбе последней призывает.
On the Ruin of Rome
Low dost thou lie, O Rome, neath the foot of the Teuton
Slaves are thy men, and bent to the will of thy conqueror:
Whither hath gone, great city, the race that gave law to all nations,
Subdu'd the east and the west, and made them bow down to thy consuls.
Knew not defeat, but gave it to all who attack'd thee?
Dead! and replac'd by these wretches who cower in confusion
Dead! They who gave us this empire to guard and to live in
Rome, thou didst fall from thy pow'r with the proud race that made thee,
And we, base Italians, enjoy'd what we could not have builded.
На развалинах Рима
Низко лежишь, о Рим, под пятою тевтона
В рабстве мужи твои, чтут захватчика волю:
Город великий, племя где то, что народы повергло,
Запад с востоком пред консулами твоими склонив.
Непобедимый, сдался ты всем нападавшим?
Мёртв! лишь отбросы жалкие вместо тебя
Мёртв! Тот народ, что империю дал нам
Рим, ты всё ж пал, с гордым племенем, тебя сотворившим,
А мы, итальяшки, владеем тем, чего недостойны.
To Pan
Seated in a woodland glen
By a shallow stream
Once I fell a-musing, when
I was lull'd into a dream.
From the brook a shape arose
Half a man and half a goat.
Hoofs it had instead of toes
And a beard adorn'd its throat.
On a set of rustic reeds
Sweetly play'd this hybrid man
Naught car'd I for earthly needs,
For I knew that this was Pan.
Nymphs and Satyrs gather'd round
To enjoy the lively sound.
All too soon I woke in pain
And return'd to haunts of men.
But in rural vales I'd fain
Live and hear Pan's pipes again.
К Пану
Раз в долине я лесной,
Ручеёк где пробегал,
Наслаждался грёз игрой
И тихонько задремал.
Воды разом отступили,
Человек-козёл возник.
Вместо ног копыта были,
Бородой украшен лик.
На сиденье он простом
Сладко трели выводил,
Я забыл о всём земном -
Ибо знал, что Пан то был.
Вкруг сатиры, нимфы встали,
Песням радостно внимали.
Пробудясь от сказки сей,
Я вернулся в быт людей.
Лучше жил бы средь полей,
Слыша звуки Пана флейт.
On the Vanity of Human Ambition
Apollo, chasing Daphne, gain'd his prize
But lo! she turn'd to wood before his eyes.
More modern swains at golden prizes aim,
And ever strive some worldly thing to claim.
Yet 'tis the same as in Apollo's case,
For, once attain'd, the purest gold seems base.
All that men seek 's unworthy of the quest,
Yet seek they will, and never pause for rest.
True bliss, methinks, a man can only find
In virtuous life, & cultivated mind.
На тщетность человеческих стремлений
Гонялся Аполлон за Дафной зря:
Схватил – в руках лишь дерева кора.
И нынче метят пастушки на злато,
Им вещи суетной добиться надо.
Но Аполлона случай то как раз:
Сокровище добыв, в нём видят грязь.
Что люди ищут, поисков не стоит -
Однако их ничто не успокоит.
А истинное счастье, зрится мне,
В безгрешности и развитом уме.
Впервые опубликовано в полной форме в H. P. Lovecraft "Juvenilia: 1897 - 1905" (West Warwick, RI: Necronomicon Press, 1984). В рукописном варианте выполнено в виде книжечки с выходными данными "The Providence Press", датированной 1902 годом. Из перечисленных в обращении к читателю поэм Лавкрафта сохранилась лишь "Поэма об Улиссе, или новая Одиссея" ("The Poem of Ulysses, or the New Odyssey", 1897).
"Ода Селене, или Диане"
Стихотворение впервые опубликовано в "Tryout", V, 4 (Apr. 1919), p. [8], под названием "Селене" ("To Selene") под псевдонимом Эдвард Софтли.
Селена - в греческой мифологии богиня луны.
Диана - в римской мифологии богиня растительности, олицетворение луны, она и Селена отождествлялись с Артемидой, богиней плодородия, охоты и луны, и Гекатой, богиней мрака, снов и чародейства.
Латона, или в греческой мифологии Лето - одна из супруг Зевса, мать бога света Аполлона и Артемиды.
Халдея - область на юге Вавилонии.
"Древней языческой религии"
Впервые опубликовано в "Tryout", V, 4 (Apr. 1919), p. [17], под названием "Слова последнего язычника" ("The Last Pagan Speaks ") под псевдонимом Эймс Дорренс Роули.
Зевс - в оригинале "Jove", Юпитер.
Дриады - в греческой мифологии нимфы, покровительницы деревьев; наяды - нимфы источников, ручьёв и рек; нереиды - морские нимфы.
"На развалинах Рима"
Впервые опубликовано в H. P. Lovecraft "Juvenilia: 1897 - 1905" (West Warwick, RI: Necronomicon Press, 1984).
"К Пану"
Впервые опубликовано в "Tryout", V, 4 (Apr. 1919), p. [16], под названием "Пан" ("Pan") под псевдонимом Майкл Ормонд О'Рейлли, перепечатано в "Tryout", XIII, 2 (Sep. 1929), p. [15], под названием "Пан" ("Pan") под псевдонимом М. О. О.
"На тщетность человеческих стремлений"
Впервые опубликовано в H. P. Lovecraft "Juvenilia: 1897 - 1905" (West Warwick, RI: Necronomicon Press, 1984). Это переложение чувств, выраженных в стихотворении английского критика, лексикографа, издателя и поэта Сэмюэля Джонсона (1709 – 1784) "Тщетность человеческих желаний" (1749), которое, в свою очередь, является пересказом 10-й сатиры римского поэта Децима Юния Ювенала (ок. 60 – ок. 127).
Дафна - в греческой мифологии нимфа: преследуемая влюблённым в нее Аполлоном, взмолилась о помощи к богам и была превращена в лавровое дерево (по-гречески "дафна" - лавр).
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 22:00 | Сообщение # 4 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| The Unknown
Howard Phillips Lovecraft
A seething sky -
A mottled moon -
Waves surging high -
Storm's raving rune;
Wild clouds a-reel -
Wild winds a-shout -
Black vapours steal
In ghastly rout.
Thro' rift is shot
The moon's wan grace -
But God! That blot
Upon its face!
Неведомое
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2011 г.
Клокочет свод -
Ряба луна -
Волненье вод -
Песнь бурь грозна;
Дик вихрь из туч -
Дик вой ветров -
Не светит луч
Сквозь мрак паров.
Блеснул луной
Вдруг тьмы разлом -
Бог мой! Пятно
На лике том!
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 22:00 | Сообщение # 5 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| Nemesis
Howard Phillips Lovecraft
Thro' the ghoul-guarded gateways of slumber,
Past the wan-moon'd abysses of night,
I have liv'd o'er my lives without number,
I have sounded all things with my sight;
And I struggle and shriek ere the daybreak, being driven to madness with fright.
I have whirl'd with the earth at the dawning,
When the sky was a vaporous flame;
I have seen the dark universe yawning
Where the black planets roll without aim,
Where they roll in their horror unheeded, without knowledge or lustre or name.
I had drifted o'er seas without ending,
Under sinister grey-clouded skies,
That the many-fork'd lightning is rending,
That resound with hysterical cries;
With the moans of invisible daemons, that out of the green waters rise.
I have plung'd like a deer through the arches
Of the hoary primordial grove,
Where the oaks feel the presence that marches,
And stalks on where no spirit dares rove,
And I flee from a thing that surrounds me, and leers thro' dead branches above.
I have stumbled by cave-ridden mountains
That rise barren and bleak from the plain,
I have drunk of the fog-foetid fountains
That ooze down to the marsh and the main;
And in hot cursed tarns I have seen things, I care not to gaze on again.
I have scan'd the vast ivy-clad palace,
I have trod its untenanted hall,
Where the moon rising up from the valleys
Shows the tapestried things on the wall;
Strange figures discordantly woven, that I cannot endure to recall.
I have peer'd from the casements in wonder
At the mouldering meadows around,
At the many-roof'd village laid under
The curse of a grave-girdled ground;
And from rows of white urn-carven marble, I listen intently for sound.
I have haunted the tombs of the ages,
I have flown on the pinions of fear,
Where the smoke-belching Erebus rages;
Where the jokulls loom snow-clad and drear:
And in realms where the sun of the desert consumes what it never can cheer.
I was old when the pharaohs first mounted
The jewel-deck'd throne by the Nile;
I was old in those epochs uncounted
When I, and I only, was vile;
And Man, yet untainted and happy, dwelt in bliss on the far Arctic isle.
Oh, great was the sin of my spirit,
And great is the reach of its doom;
Not the pity of Heaven can cheer it,
Nor can respite be found in the tomb;
Down the infinite aeons come beating the wings of unmerciful gloom.
Thro' the ghoul-guarded gateways of slumber,
Past the wan-moon'd abysses of night,
I have liv'd o'er my lives without number,
I have sounded all things with my sight;
And I struggle and shriek ere the daybreak, being driven to madness with fright.
Немезида
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2007-10 гг.
Мимо гулов, чрез дремы ворота,
Миновав лунной ночи простор,
Прожила свои жизни без счета,
Разузнал о вещах всех мой взор;
И я бьюсь и кричу до утра, пока ужас берет на измор.
На рассвете с Землей я кружила,
Был когда весь в огне небосклон;
Зрела космоса зев как могила,
Где бесцельных миров легион,
Где вращаются в страхе они без познания и без имен.
И носили морей меня волны,
Под покровом из туч темноты,
Разрывают что всполохи молний,
Оглашают что вопли беды;
С воем бесов невидимых, кои встают из зеленой воды.
Как олень я ныряла чрез своды
Первобытной дубравы седой,
Где средь древ нечто чуждой природы
Бродит, дух где не смеет простой,
И бегу от того, что меня окружает и смотрит с враждой.
Спотыкалась о горы в кавернах,
Что сурово взирают с высот,
И пила из источников в сквернах,
Что текут до морей и болот;
И в зловредных озерах увидела то, что с поры той гнетет.
Посетила я замок старинный
И бродила по залу вдоль стен,
Где луна, поднимаясь с долины,
Освещает чудной гобелен;
Те обличья нестройные память мою захватили в свой плен.
Трепеща, я из окон смотрела
На гниющий поблизости луг,
На деревню, что рядом скорбела
Под проклятьем надгробий вокруг;
Из белеющих мраморных урн я внимательно слушала звук.
Я веков посещала могилы
И летала на страха крылах,
Где бушует Эреб со всей силы;
Где угрюмые горы в снегах:
И в мирах, где палит все светило, не жалуя радость в лучах.
Я стара уж была, фараоны
Трон воздвигли на Ниле когда;
И состарилась в век отдаленный,
В коем я лишь была нечиста;
Человек же на острове в Арктике жил без вины, как дитя.
О, грехов моих тяжесть огромна,
И огромен души моей рок;
Состраданье Небес мне никчемно,
Даже смерть не оттянет мой срок;
Мчатся крылья жестокого мрака в эпох бесконечных чертог.
Мимо гулов, чрез дремы ворота,
Миновав лунной ночи простор,
Прожила свои жизни без счета,
Разузнал о вещах всех мой взор;
И я бьюсь и кричу до утра, пока ужас берет на измор.
Впервые опубликовано в "Vagrant", 7 (Jun. 1918), pp. 41-43, перепечатано в "Weird Tales" III, 4 (Apr. 1924), p. 78. Написано в ночь после Хэллоуина 1917 г. (Howard Phillips Lovecraft "Selected Letters", I, Sauk City: Arkham House, 1965, p. 51). Строки 8 – 10 приведены в качестве эпиграфа к рассказу "Обитатель Тьмы" ("The Haunter of the Dark", 1935). Лавкрафт спародировал это стихотворение в рождественском поздравлении Мориса В. Мо "Брумальское пожелание" ("A Brumalian Wish", вероятно, 1919, брумалия – древнеримский праздник зимнего солнцестояния). Возможно, размер "Немезиды" и других подобных стихотворений Лавкрафта происходит от поэмы "Герта" ("Hertha", 1871) английского поэта Алджернона Чарльза Суинбёрна (1837 – 1909), см. Donald R. Burleson, "On Lovecraft's «Nemesis»", "Lovecraft Studies" XXI (Spring 1990), p. 40-42.
Немезида – в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия за высокомерие перед богами.
Гуль – мифическое существо, трупоед. Наиболее раннее упоминание – в "Тысяче и одной ночи"; в английском языке это слово ввел английский писатель Уильям Бекфорд (1760 – 1844), в написанной по восточным мотивам сказке "Ватек".
Эреб – в древнегреческой мифологии родившееся из Хаоса олицетворение мрака и теней, заполняющих края и трещины мира.
...на острове в Арктике... – имеется в виду Гиперборея, северная страна в древнегреческой мифологии.
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 22:01 | Сообщение # 6 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| The Nightmare Lake
Howard Phillips Lovecraft
There is a lake in distant Zan,
Beyond the wonted haunts of man,
Where broods alone in a hideous state
A spirit dead and desolate;
A spirit ancient and unholy,
Heavy with fearsome melancholy,
Which from the waters dull and dense
Draws vapors cursed with pestilence.
Around the banks, a mire of clay,
Sprawl things offensive in decay,
And curious birds that reach that shore
Are seen by mortals nevermore.
Here shines by day the searing sun
On glassy wastes beheld by none,
And here by night pale moonbeams flow
Into the deeps that yawn below.
In nightmares only is it told
What scenes beneath those beams unfold;
What scenes, too old for human sight,
Lie sunken there in endless night;
For in those depths there only pace
The shadows of a voiceless race.
One midnight, redolent of ill,
I saw that lake, asleep and still;
While in the lurid sky there rode
A gibbous moon that glow'd and glow'd.
I saw the stretching marshy shore,
And the foul things those marshes bore:
Lizards and snakes convuls'd and dying;
Ravens and vampires putrefying;
All these, and hov'ring o'er the dead,
Necrophagi that on them fed.
And as the dreadful moon climb'd high,
Fright'ning the stars from out the sky,
I saw the lake's dull water glow
Till sunken things appear'd below.
There shone unnumber'd fathoms down,
The tow'rs of a forgotten town;
The tarnish'd domes and mossy walls;
Weed-tangled spires and empty halls;
Deserted fanes and vaults of dread,
And streets of gold uncoveted.
These I beheld, and saw beside
A horde of shapeless shadows glide;
A noxious horde which to my glance
Seem'd moving in a hideous dance
Round slimy sepulchres that lay
Beside a never-travell'd way.
Straight from those tombs a heaving rose
That vex'd the waters' dull repose,
While lethal shades of upper space
Howl'd at the moon's sardonic face.
Then sank the lake within its bed,
Suck'd down to caverns of the dead,
Till from the reeking, new-stript earth
Curl'd foetid fumes of noisome birth.
About the city, nigh uncover'd,
The monstrous dancing shadows hover'd,
When lo! there oped with sudden stir
The portal of each sepulchre!
No ear may learn, no tongue may tell
What nameless horror then befell.
I see that lake – that moon agrin –
That city and the things within –
Waking, I pray that on that shore
The nightmare lake may sink no more!
Озеро кошмаров
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2011 г.
Есть озеро средь края Зан,
Не из любимых людом стран –
Там бродит жуткий мертвый дух,
Чей шаг не различим на слух;
Древнейший призрак, нечестивый,
Столь одинокий и тоскливый,
Кой из густых и мутных вод
Выводит пар, что мор несет.
У топких илистых краев
Противно от гнилых душков,
А птиц, заманит коих брег,
Уж смертным не видать вовек.
Здесь солнце целый день палит
Пустую гладь, что глаз не зрит,
А ночью бьют лучи луны
В зиянье черной глубины.
Но молвят только в страшных снах,
Что возникает в тех лучах,
Что, не пропав в эпох чреде,
Лежит там в вечной темноте –
Ведь в тех глубинах различишь
Безгласной расы тени лишь.
Раз в полночь – немочь для души –
Я зрел то озеро в тиши,
Когда сквозь неба злой оскал
Ущербный месяц воссиял.
Я видел вязкий длинный брег
И тех, кто топи не избег:
Рептилий, в муках смерти ждущих,
Вампиров, воронов гниющих –
Над мертвецами же парил
Злой образ трупоедов крыл.
Ужасный месяц ввысь взошел,
На звезды в небе страх навел,
И в блеске вод открылось мне,
Таилось что досель на дне.
Сквозь жуткую пучину всю
Забытый град сверкал внизу:
Тускнеющие купола,
Во травах шпили без числа,
Пустые храмы, в сводах ил,
Нетронутый златой настил.
И тут скользнула в стороне
Орда бесформенных теней –
Орда отравы, что тотчас
Пустилась в безобразный пляс
Средь мерзостных гробниц рядов
Близ троп, на коих нет следов.
Вдруг вздулось кладбище дугой,
Нарушив вялых вод покой,
А от теней понесся крик
На лунный саркастичный лик.
Вслед вод озерных ток взбурлил
И хлынул в полости могил –
И вот с родившейся земли
Клубы зловонья поползли.
Над градом, что уж обмелел,
Теней ужасных сонм висел,
И – глядь! – распахнута теперь
В гробнице мрачной каждой дверь!
И тут уж описать нельзя,
Кой безымянный ужас начался.
Вот озеро – тот град – луна –
И твари – я, восстав из сна,
Молюсь, чтоб омывался брег
Кошмаров озера вовек!
Впервые опубликовано в "Vagrant", 12 (Dec. 1919), pp. 13-14, перепечатано в "Scienti-Snaps", III, 3 (Summer 1940), pp. 13-14.
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 22:02 | Сообщение # 7 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| The Wood
Howard Phillips Lovecraft
They cut it down, and where the pitch-black aisles
Of forest night had hid eternal things,
They scal'd the sky with tow'rs and marble piles
To make a city for their revellings.
White and amazing to the lands around
That wondrous wealth of domes and turrets rose;
Crystal and ivory, sublimely crown'd
With pinnacles that bore unmelting snows.
And through its halls the pipe and sistrum rang,
While wine and riot brought their scarlet stains;
Never a voice of elder marvels sang,
Nor any eye call'd up the hills and plains.
Thus down the years, till on one purple night
A drunken minstrel in his careless verse
Spoke the vile words that should not see the light,
And stirr'd the shadows of an ancient curse.
Forests may fall, but not the dusk they shield;
So on the spot where that proud city stood,
The shuddering dawn no single stone reveal'd,
But fled the blackness of a primal wood.
Лес
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2011 г.
Срубили лес, и где густая тьма
Глуши таила вечности уклад,
Воздвигли башни, в мраморе дома,
Создать чтоб город для своих услад.
Весь белый, дивный для окрестных стран
Обильем башенок и куполов,
Хрустальный, был увенчан великан
Вершинами не тающих снегов.
Стоял под систры, дудки в залах пляс,
Алели пятна от бесчинств и вин;
Но не звенел чудес старинных глас,
И позабылся вид холмов, равнин.
Раз в ночь багряную, чрез много лет,
Беспечно менестрель хмельной изрек
Нечистый стих, не должен зреть что свет,
И древнего проклятья тень навлек.
Хоть пала чаща, но не темень с ней:
Где город поднимался до небес,
Рассвет дрожащий не явил камней,
Но в мраке леса древнего исчез.
Впервые опубликовано в "Tryout", XI, 2 (Jan. 1929), p. [16] под псевдонимом Льюис Теобальд-младший, перепечатано в "HPL", Bellville, NJ: Corwin F. Stickney, 1937; "Weird Tales", XXXII, 3 (Sept. 1938), p. 324. Стихотворение планировалось опубликовать и в "Planeteer", II, 3 (Sept. 1936), pp. 5-6 (под редакцией Джима Блиша), но журнал так и не был издан, хотя страницы с "Лесом" даже были напечатаны. Сюжет этого стихотворения Лавкрафта перекликается с его рассказом "Рок, постигший Карнат" ("The Doom that Came to Sarnath", 1920).
Систр (или систра) – музыкальный инструмент рода кастаньет, также древнеегипетская храмовая погремушка.
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 22:03 | Сообщение # 8 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| Sunset
Howard Phillips Lovecraft
The cloudless day is richer at its close;
A golden glory settles on the lea;
Soft, stealing shadows hint of cool repose
To mellowing landscape, and to calming sea.
And in that nobler, gentler, lovelier light,
The soul to sweeter, loftier bliss inclines;
Freed form the noonday glare, the favour'd sight
Increasing grace in earth and sky divines.
But ere the purest radiance crowns the green,
Or fairest lustre fills th' expectant grove,
The twilight thickens, and the fleeting scene
Leaves but a hallow'd memory of love!
Закат
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2005-10 гг.
День ясный краше на своем исходе,
Когда поля сиянье золотит;
Прохладу предвещает тень природе
И морю, что в безмолвии лежит.
В прекрасном свете ласковом таком
Душа впадает в райское блаженство;
Без яркой броскости, слепящей днем,
Везде открыто взору совершенство.
Но прежде, чем наполнит роскошь луг
Иль рощу, что снедает ожиданье,
Темнеет, и минутный вид вокруг
Нам оставляет лишь воспоминанье!
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Понедельник, 06.08.2012, 22:06 | Сообщение # 9 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| Nathicana
Howard Phillips Lovecraft
It was in the pale gardens of Zaïs;
The mist-shrouded gardens of Zaïs,
Where blossoms the white nephalotë,
The redolent herald of midnight.
There slumber the still lakes of crystal,
And streamlets that flow without murm'ring;
Smooth streamlets from caverns of Kathos
Where brood the calm spirits of twilight.
And over the lakes and the streamlets
Are bridges of pure alabaster,
White bridges all cunningly carven
With figures of fairies and daemons.
Here glimmer strange suns and strange planets,
And strange is the crescent Banapis
That sets 'yond the ivy-grown ramparts
Where thickens the dusk of the evening.
Here fall the white vapours of Yabon;
And here in the swirl of vapours
I saw the divine Nathicana;
The garlanded, white Nathicana;
The slender, black-hair'd Nathicana;
The slow-ey'd, red-lipp'd Nathicana;
The silver-voic'd, sweet Nathicana;
The pale-rob'd, belov'd Nathicana.
And ever was she my belovèd,
From ages when time was unfashion'd;
From days when the stars were not fashion'd
Nor any thing fashion'd but Yabon.
And here dwelt we ever and ever,
The innocent children of Zaïs,
At peace in the paths and the arbours,
White-crown'd with the blest nephalotë.
How oft would we float in the twilight
O'er flow'r-cover'd pastures and hillsides
All white with the lowly astalthon;
The lowly yet lovely astalthon,
And dream in a world made of dreaming
The dreams that are fairer than Aidenn;
Bright dreams that are truer than reason!
So dream'd and so lov'd we thro' ages,
Till came the curs'd season of Dzannin;
The daemon-damn'd season of Dzannin;
When red shone the suns and the planets,
And red gleam'd the crescent Banapis,
And red fell the vapours of Yabon.
Then redden'd the blossoms and streamlets
And lakes that lay under the bridges,
And even the calm alabaster
Glow'd pink with uncanny reflections
Till all the carv'd fairies and daemons
Leer'd redly from the backgrounds of shadow.
Now redden'd my vision, and madly
I strove to peer thro' the dense curtain
And glimpse the divine Nathicana;
The pure, ever-pale Nathicana;
The lov'd, the unchang'd Nathicana.
But vortex on vortex of madness
Beclouded my labouring vision;
My damnable, reddening vision
That built a new world for my seeing;
A new world of redness and darkness,
A horrible coma call'd living.
So now in this coma call’d living
I view the bright phantoms of beauty;
The false, hollow phantoms of beauty
That cloak all the evils of Dzannin.
I view them with infinite longing,
So like do they seem to my lov'd one;
So shapely and fair like my lov'd one;
Yet foul from their eyes shines their evil;
Their cruel and pitiless evil,
More evil than Thaphron and Latgoz,
Twice ill for its gorgeous concealment.
And only in slumbers of midnight
Appears the lost maid Nathicana,
The pallid, the pure Nathicana
Who fades at the glance of the dreamer.
Again and again do I seek her;
I woo with deep draughts of Plathotis,
Deep draughts brew'd in wine of Astarte
And strengthen'd with tears of long weeping.
I yearn for the gardens of Zaïs;
The lovely lost gardens of Zaïs
Where blossoms the white nephalotë,
The redolent herald of midnight.
The last potent draught am I brewing;
A draught that the daemons delight in;
A draught that will banish the redness;
The horrible coma call'd living.
Soon, soon, if I fail not in brewing,
The redness and madness will vanish,
And deep in the worm-people'd darkness
Will rot the base chains that have bound me.
Once more shall the gardens of Zaïs
Dawn white on my long-tortur'd vision,
And there midst the vapours of Yabon
Will stand the divine Nathicana;
The deathless, restor'd Nathicana
Whose like is not met with in living.
Натикана
Говард Филлипс Лавкрафт
Перевод: Денис Попов, 2006-10 гг.
То было в садах бледных Зайса,
В садах затуманенных Зайса,
Где белый цветет нефалотис,
Предвестник полуночи нежный.
Хрустальные спят там озера,
Ручьи молчаливо струятся,
Ручьи из пещер края Катос,
Нависли где сумерек духи.
Поверх же озер и ручьев тех
Мосты из чистейшего гипса,
Мосты в белизне и с резными
Фигурами фей и злых бесов.
Мерцают здесь странные солнца,
И странен Банаписа месяц,
За валом в плюще что садится,
Густеет где вечера сумрак.
Белеет здесь Йабона дымка;
И в вихре ее мне явилась
Небесная дочь Натикана,
В венке и бела Натикана,
Власами черна Натикана,
Прекрасна челом Натикана,
И гласом сладка Натикана,
Вся в белом, любовь Натикана.
Любовью моей она стала
В эпохи еще до созданья
Созвездий и времени даже,
Когда только Йабон был создан.
Здесь жили мы целую вечность,
Как дети невинные Зайса,
В покое средь троп и беседок,
Вплетая в венки нефалотис.
Как часто парили мы в мраке
Над ширью полей и предвзгорий,
Белел где смиренный асталтон,
Смиренный, но чудный асталтон,
И видели в мире видений
Виденья прекрасней, чем Айденн,
Виденья правдивее яви!
Так в грезах, в любви шли эпохи,
Пока не настал сезон Дзаннин,
Тот проклятый ввек сезон Дзаннин,
Когда покраснели все солнца,
Стал красным Банаписа месяц,
Окрасилась Йабона дымка.
Затем покраснели соцветья,
Озера, ручьи под мостами,
И гипс безмятежный залился
Румяным оттенком столь жутким,
Что бесы и феи резные
Зардели зловеще во мраке.
Мне зрение красным застлало,
И скрылась за плотной завесой
Небесная дочь Натикана,
Вся в белом, чиста Натикана,
Все та же любовь Натикана.
За вихрями вихри безумья
Затмили мне в немощи зренье;
Проклятое в красном все зренье,
Открыло что взору мир новый,
Мир новый во мраке и красном,
Жуть комы под жизни названьем.
И в коме под жизни названьем
Красы лицезрю я фантомы,
Красы лишь пустые фантомы,
Что Дзаннина зло все скрывают.
Я зрю их с безмерным желаньем,
Так схожи они с моей милой,
Блистают красой моей милой,
Но очи скверны их пороком,
Жестоким и лютым пороком,
Затмившим и Тафрон, и Латгоз,
Красой своей вдвое страшнее.
И только в полночных виденьях
Приходит теперь Натикана,
Бледна и чиста Натикана,
Но тает при взгляде сновидца.
Ищу ее снова и снова
С Платотиса крепкою дозой,
Сварил что на винах Астарты,
Скрепляя своими слезами.
Томлюсь по садам бледным Зайса,
Чудесным садам бледным Зайса,
Где белый цветет нефалотис,
Предвестник полуночи нежный.
Последнюю дозу готовлю,
Ту дозу, что радует бесов,
Ту дозу, что красное скроет,
Жуть комы под жизни названьем.
И скоро, варю если верно,
Безумье и красное сгинут,
В глубинах червивого мрака
Оковы мои распадутся.
И снова сады будут Зайса
Белеть пред измученным взором,
И в Йабона дымке предстанет
Небесная дочь Натикана,
Бессмертная та Натикана,
Подобия коей нет в жизни.
Впервые опубликовано в "Vagrant", [Spring 1927], pp. 61-64, под псевдонимом Альберт Фредерик Уилли. Стихотворение было написано, вероятно, не позднее 1920 года, совместно с Альфредом Галпиным (отсюда и псевдоним: Аль[берт] Фред[ерик] Уилли, Уилли – девичья фамилия матери Галпина). Номер "Вэйгранта", в котором была опубликована поэма, вышел с большой задержкой – выпуск планировался в 1923 году или даже раньше. Лавкрафт подразумевал ее как "пародию на те стилистические чрезмерности, в которых совершенно нет необходимости" (письмо Г. Ф. Лавкрафта Дональду Уондри, 2 августа 1927 г.): целью пародии был, конечно же, Эдгар По с его звучными повторениями, особенно в такой поэме, как "Улялюм" (1848). Дональд Уондри, однако, прочитав "Натикану", отозвался следующим образом: "Это редкий и любопытный образчик литературного чудачества, слишком хороший для насмешки, так что, вместо пародии он является оригиналом" (письмо Дональда Уондри Г. Ф. Лавкрафту, 12 августа 1927 г.).
Зайс – возможно, Лавкрафт воспользовался именем джинна из одноименной пасторальной оперы (1748) французского композитора и теоретика музыки эпохи барокко Жана-Филиппа Рамо (1683 – 1764).
Нефалотис – возможно, название этого придуманного Лавкрафтом цветка происходит от множественного числа (nephalot) древнееврейского слова "чудо" (pela'), обозначающего нечто замечательное, чудесное и непостижимое, что могло быть создано только Богом.
Катос означает «когда» на древнегреческом.
Айденн - название рая, придуманное Э. А. По, в его произведениях обычно переводится как Эдем.
Астарта - богиня любви и плодородия, богиня-воительница в финикийской мифологии, олицетворение планеты Венера.
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
| darkmerchant | Дата: Четверг, 16.08.2012, 20:32 | Сообщение # 10 |
|
Уровень 1
Сообщений: 1507
Репутация: 64
Статус: Оффлайн
| Звездный ужас
В чёрном небе наблюдая
Белых точек череду,
Я заметил вдруг у края
Золотистую звезду;
И с тех пор живу без сна я -
Всё её прихода жду.
Мчался по волнам эфира
Луч звезды — и прям, и горд,
По всему пространству мира
Рай блаженства был простёрт,
Разносила звонко лира
По Вселенной свой аккорд.
И казалось мне, что где-то
Жизнь свободна и легка,
Бесконечно длится лето,
Словно сон плывут века,
Льётся музыка рассвета
От волшебного смычка.
Там, я мнил — любви жилище,
Пыл вражды давно угас;
Там не думают о пище
И улыбки — без гримас;
У людей там мысли чище
И добрее, чем у нас.
Так я думал — и мозги мне
Застилал багровый бред,
Будто в серой дымке зимней
Тихо таял солнца свет;
И я слышал в прежнем гимне
Чуждый тон грядущих бед.
Цвет звезды из золотого
Становился всё красней;
На устах застыло слово -
Понял я, что стало с ней;
И в безумьи начал снова
Языком дразниться Змей.
Так меня поймала в клещи
Золотистая звезда:
Мне заманчивые вещи
Показала без стыда
И мне в душу страх зловещий
Поселила навсегда !
Black Sun & Abyss
|
| |
| |
